После "Рассказов Шукшина" сформулировали с мамой, в чем отличие - да что там, бездна между двумя классами хороших спектаклей. Есть великолепные спектакли, которые вышибают эмоции и чувства. И это ведь нехилая тенденция - считать, что задача искусства в том и состоит, чтобы вышибать из человека чувства, как искру из огнива. Радость, грусть, смех, слезы. И чувства вышибаются, но беда в том, что такие спектакли скоро забываются, ибо чувства - явление по жизни нередкое.
И есть спектакли, которые заставляют жить.
Абсолютно неважно на деле, вышибают ли эти последние спектакли какие-то чувства. Может статься, и не вышибают никаких. И неважно, нравятся они или нет, и всё равно даже, как они поставлены. Важно, что они работают на жизнь, вселяют желание существовать (и не просто так, а как именно непросто - это уже другая история). Они заставляют жить, несмотря на. Как "Двенадцатая ночь" Доннеллана. Слеза, которую вышибли сегодня "Рассказы Шукшина", уже почти и забыта, а финальная песня "Двенадцатой ночи" всё крутится в голове на манер патефонной пластинки.
Сказанное, я полагаю, относится и к любым другим видам искусства. И для меня искусство, работающее на жизнь, всегда будет выше искусства, вышибающего чувства. Потому что - как там было, в той притче? Когда человека ранило стрелой, можно плясать вокруг него, рассказывать ему смешные истории, или грустные истории, или страшные истории, или музицировать, или еще что-нибудь. А можно (и нужно) просто вытащить стрелу.
Ладно. Теперь надо быстро переделать всю работу.
Надо сказать, именно после доннеллановской "Двенадцатой ночи" работается легче, чем раньше.
