Двойной наряд готических колонн
по-свойски подпирает бидермайер.
Здесь хлороформ - что твой одеколон,
профессор режет кроликов и кошек,
а также диссидентов. Смерть звенит
ретортами и колбами, но Боже
уродцев в банках бережно хранит
до самого финала (спирт плюс спичка).
Пока же - благодать. При свете дня
на слово «ахтунг» вылетает птичка.
Ночами - Гёте с Гейне. Солдатня,
вино лакая бочками до донца,
невнятно бьет в ладоши. Ода (дочь)
скрывает анархиста дробь эстонца
на чердаке кунсткамеры. Помочь
она ему решает под крещендо
(семейство музицирует). Увы,
гнилой царизм - залог анхэппи-энда,
и не сносить герою головы.
Проходит месяц. Озверев от стресса,
презрев страну, чухну и тишину,
ревнующий к любовнику профессор
насилует в прозекторской жену.
В Сараево стреляют Фердинанда.
Эстонцу-анархисту ставит шах,
а после мат расстрельная команда.
Внезапно все уходят. Абгемахт.
Что дальше? Милосердие (местами),
война, октябрь, гитлер, титры, смерть.
Столетье зачеркнет двумя крестами
сначала небо, а потом и твердь.
