3
Задолго до разделения двух стран, будучи еще ребенком, я уже различал благодаря теннису чехов и словаков. Например, я знал, что Иван Лендл - это чех, а Милослав Мечирж - словак. И хотя словак Мечирж был игроком куда более изобретательным, талантливым и симпатичным, нежели чех Лендл, тяжеловесный, холодный, неприятный (но при всем том первая ракетка мира на протяжении 270 недель - рекорд, побитый только Питом Сампрасом с его 286 неделями), я, кроме того, узнал от отца, что во время войны словаки сотрудничали с врагом, в то время как чехи ему сопротивлялись. Внутри моей головы (способность которой воспринимать ошеломляющее разнообразие мира была тогда весьма ограниченной) это означало, что все чехи подались в партизаны, а все словаки - в коллаборационисты, словно такова была природа вещей. Ни на секунду я не задумывался о том, как дело обстояло во Франции, а ведь она ставила подобный схематизм под вопрос: мы, французы, одновременно боролись с нацистами и сотрудничали с ними, разве не так? По правде говоря, только узнав, что Тито был хорватом (выходит, не все хорваты были коллаборационистами, и точно так же, видимо, не все сербы были партизанами), я начал более ясно осознавать ситуацию в Чехословакии во время войны: с одной стороны, имелись Богемия и Моравия (иными словами, нынешняя Чехия), оккупированные немцами и аннексированные рейхом (они имели незавидный статус протектората, считавшегося неотъемлемой частью Великой Германии); с другой, имелось словацкое государство, в теории независимое, но подчинявшееся нацистам. Что, очевидно, ничуть не предопределяло личный выбор каждого.
(à suivre)
