Что мне пустые эти взгляды?
застыть на пути
замереть меж звездами
и горизонтом
замереть меж звездами
и горизонтом
July 24th, 2009
Удивительное рядом
Коммьюнити ру_востоковед приглашает в СПб на курс разговорного санскрита.
"ЗС"
Я бы дорого дал за то, чтобы сейчас издавался журнал а-ля "Знание-сила" образца 1987-1991 годов. Не безобразная эта ваша "Популярная механика", не прекрасный, но всё ж таки специализированный "ББЦ Хистори", не занудный "Сайентифик Эмерикен", а вот именно "Знание-сила". Чтобы и популярно, и умно, и с выдумкой.
Что было в том единственном номере "Попмеханики", который я зачем-то купил, - уже не помню (сам номер я по размышлении оставил в поезде Малабар-Москва - авось кому пригодится).
А в каком примерно номере "ЗС" была статья "Три япониста" про Конрада, Невского и Поливанова - помню отлично. И многие другие тексты. Не говоря о фантастике - эти люди первыми напечатали пелевинское "Откровение Крегера".
Что было в том единственном номере "Попмеханики", который я зачем-то купил, - уже не помню (сам номер я по размышлении оставил в поезде Малабар-Москва - авось кому пригодится).
А в каком примерно номере "ЗС" была статья "Три япониста" про Конрада, Невского и Поливанова - помню отлично. И многие другие тексты. Не говоря о фантастике - эти люди первыми напечатали пелевинское "Откровение Крегера".
Случайное чтение: судьба человека
Схожим, хотя не столь откровеным было поведение ученого иного поколения — видного монголиста, также члена-корреспондента АН СССР Николая Николаевича Поппе (1897—1991). До 1941 г. он издал 27 книг по монголистике и тюркологии, каждая из которых имела значительную научную ценность. И все они, особенно написанные в 1930-е гг., демонстрировали лояльность их автора к советской власти и его приверженность марксизму. Вот типичная для него цитата: “На смену этой отжившей поэзии ламства пришла богатейшая революционная, подлинно колхозная поэзия, мощно вытесняющая ламскую поэзию и даже вытеснившая ее”[18]. Даже в совсем небольшой книге, посвященной чисто лингвистическому описанию одного из бурятских диалектов, почти страницу занимает длинная цитата из “Диалектики природы” Ф. Энгельса о случайности и необходимости, лишь косвенно относящаяся к теме [19]. И как положено, Поппе клеймил тех, кого полагалось, в том числе и Е.Д. Поливанова, обвиненного в “протаскивании буржуазных идей и теорий” [20]. Французский языковед-марксист О. Соважо, наблюдая за развитием лингвистики в СССР, пришел к выводу о том, что к марксизму здесь больше всего приближается не Н.Я. Марр, а совсем другие ученые, из которых на первое место ставил Поппе [21]. Активной была и общественная деятельность Поппе: председатель ячейки Всесоюзной ассоциации работников науки и техники для содействия социалистическому строительству (ВАРНИТСО) в Институте востоковедения АН СССР, депутат райсовета.
А в 1942 г. этот человек перешел на сторону гитлеровцев, в 1943—1945 гг. работал в фашистской Германии, с 1949 г. жил в США. Как сам Поппе указывает в воспоминаниях, он в дни Халхин-Гола консультировал советский Генштаб, в годы войны работал в Берлине в эсэсовских учреждениях, позднее сотрудничал с американской разведкой, а в годы маккартизма давал в Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности показания против американского монголиста левых взглядов О. Латимора. То есть в зависимости от обстоятельств он служил каждому режиму, при котором оказывался. В опубликованных на склоне лет в США воспоминаниях [22] Поппе резко критикует советский строй и оправдывает свой переход на сторону Гитлера.
Одна из выпускниц восточного факультета ЛГУ начала 1930-х гг., с которой мы разговаривали уже в 1990-х, сказала о Поппе, что он был какой-то скользкий и напоминал лягушку; конечно, на такой оценке могло сказаться знание последующей судьбы Поппе. А видный тюрколог и монголист Д. Синор, знавший Поппе уже в США, говорил о нем: “Это человек, который никогда не умел сказать “нет””. Поппе не был ни коммунистом, ни антикоммунистом, ни фашистом, ни антифашистом. Ему хотелось заниматься своей монголистикой, а за возможность это делать он был готов платить любую цену. Потеряв в человеческой репутации, он работал в науке семь десятилетий и стал крупнейшим монголистом ХХ в.
Отсюда: http://magazines.russ.ru/nlo/2002/53/alpat.html
Поразительное человечище был этот Поппе. Это к вопросу про "гений и злодейство". Удивительно, что монголист - первичные понятия о карме должны были быть, нэ.
А в 1942 г. этот человек перешел на сторону гитлеровцев, в 1943—1945 гг. работал в фашистской Германии, с 1949 г. жил в США. Как сам Поппе указывает в воспоминаниях, он в дни Халхин-Гола консультировал советский Генштаб, в годы войны работал в Берлине в эсэсовских учреждениях, позднее сотрудничал с американской разведкой, а в годы маккартизма давал в Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности показания против американского монголиста левых взглядов О. Латимора. То есть в зависимости от обстоятельств он служил каждому режиму, при котором оказывался. В опубликованных на склоне лет в США воспоминаниях [22] Поппе резко критикует советский строй и оправдывает свой переход на сторону Гитлера.
Одна из выпускниц восточного факультета ЛГУ начала 1930-х гг., с которой мы разговаривали уже в 1990-х, сказала о Поппе, что он был какой-то скользкий и напоминал лягушку; конечно, на такой оценке могло сказаться знание последующей судьбы Поппе. А видный тюрколог и монголист Д. Синор, знавший Поппе уже в США, говорил о нем: “Это человек, который никогда не умел сказать “нет””. Поппе не был ни коммунистом, ни антикоммунистом, ни фашистом, ни антифашистом. Ему хотелось заниматься своей монголистикой, а за возможность это делать он был готов платить любую цену. Потеряв в человеческой репутации, он работал в науке семь десятилетий и стал крупнейшим монголистом ХХ в.
Отсюда: http://magazines.russ.ru/nlo/2002/53/alpat.html
Поразительное человечище был этот Поппе. Это к вопросу про "гений и злодейство". Удивительно, что монголист - первичные понятия о карме должны были быть, нэ.
Кружась, сереет мандала (пиеса для двух поэтов)
Малабар. Надмирное кафе. Поэты активно рециталируют собственное творчество под спорадические аплодисменты публики.
Этот поэт: А как ты читаешь вот это место?
Тот поэт: "Будем трепаться про сутры и мáндалы".
Этот поэт: А она "мандáла".
Тот поэт: Ты уверен?
Этот поэт: Ну да.
Тот поэт: Черт. А почему у меня "мáндала"-то?
Этот поэт (раздумчиво): Ну-у... Ты уверен, что хочешь это знать?
Общее гыгыканье, опрокидывание чашек с кофием, занавесь.
Этот поэт: А как ты читаешь вот это место?
Тот поэт: "Будем трепаться про сутры и мáндалы".
Этот поэт: А она "мандáла".
Тот поэт: Ты уверен?
Этот поэт: Ну да.
Тот поэт: Черт. А почему у меня "мáндала"-то?
Этот поэт (раздумчиво): Ну-у... Ты уверен, что хочешь это знать?
Общее гыгыканье, опрокидывание чашек с кофием, занавесь.
