Ничего не могу с собой поделать - живу в Европе. Мне как-то очень понятен этот всеевропейский безумный, абсурдный, великий мультилингвистический контекст. Российский и американский контексты - монолингвистические по преимуществу - я тоже люблю, впрочем. Всякая культура чем-то да хороша. И еще лучше, что их так много и они пребывают в крайне неочевидных исторических и прочих отношениях. Это сложная система, а сложные системы всегда лучше простых - в них больше степеней свободы. В них легче дышится.
Да, а в этом году главной гостей столичного литфеста будет Маргарет Этвуд. Мне сказали, что интервью она не дает. И слава богу, в общем-то. Я бы только и смог ее спросить, почему она, сочиняя очевиднейшую фантастику, с упорством, достойным лучшего применения, не желает признавать очевидное. Но это я и так спрошу, если захочу, встреча-то с ней будет. Это все-таки не Антония, дама Байетт, с которой можно было поболтать о Блумсберийском кружке и Троллопе. При необходимости я, конечно, возьму интервью у покойника на похоронах (так обозначала задачу моя любимая главред, ныне депутат Европарламента), но это при необходимости.
Читаю "Байки от Балабухи". Очень тронула меня судьба Георгия Мартынова ("Звездоплаватели" - одна из НФ-книг моего детства, пусть я никогда не мог одолеть больше полутора романов из трех), который много лет страдал от глухоты. В пандан рассказывается прекрасная история о том, что Мартынов громко (ему-то казалось, что тихо) говорил младым писателям на писательском банкете, чтобы те ни в коем случае не вступали в Союз писателей: "Я вступил. Я думал, что попаду в дружную, братскую семью... А попал... Не хочу называть имен, но какие... бляди!"
И - мертвая тишина. Все слышали. И тогда (учимся, господа!) встал Илья Варшавский. Наполнил бокал. И сказал:
- Ну что, бляди, выпьем?
Все заржали. И выпили. Банкет был спасен.
Сегодня, к слову, эстонские органы отняли визу у улетавшего уже Германа Садулаева. Это именно к слову. Всюду они, знаете ли, свои - в России "Тангейзера" гнобят, у нас Садулаева визы лишают, - но есть в них что-то общее. И кто-то еще меня корит, что я не могу выбрать сторону. Нет, я не с ними.
