звращении в Брайдсхед", я -
не я, и давно уж мертво
слово прошедшего бытия.
Ощущение вечного невозврата
сродни слезинке в глазу пирата,
чей порван флаг и луна щербата,
чей бриг - "Утрата";
сродни свече в руке Герострата,
чернильной капле в ванне Марата,
Конфуцию перед "Черным квадратом",
конец цитаты.
Но, как писал хэйанский поэт,
проснувшийся, не отходя ко сну,
иероглиф мертв, а мы еще нет,
потому я все же рискну
тайком поймать этот тонкий лучик
звезды взвивающихся созвучий,
смешной, нежданный и самый лучший,
сквозь тьмы и тучи;
на миг развидеть парад падучих
одной ногою в пахучей гуччи
и тихо вспомнить, что все летучи,
и мы - летучи.
Ибо, как писал рыбак рыбаку,
на веры, наречья, народы и расы
ничуть не взирая, рахмат боку
за то, что мы - одного карасса.
Зима уж близко и зырит люто
белесым глазом больного спрута,
зима расписана по минутам,
и вечность дута,
но мы, разнесенные по каютам
на всех оконечностях Абсолюта,
навеки в краю твоего приюта,
и будет утро.
