Актер Гоша Куценко в особом представлении не нуждается, он – человек в российской артистической среде более чем заметный, снимается и играет на сцене много.
В спектакле «Бог» по пьесе Вуди Аллена Гоша сыграл... нет, не Бога, а древнегреческого Актера, который, в свою очередь, играет раба Артритиса, человека никчемного, низменного, шутящего пошло, плоско – и смешно. Еще забавнее то, что временами кажется, что играет Куценко исключительно себя.
Наставник Актера, древнегреческий Режиссер (его играет режиссер «Бога» Виктор Шамиров), не желает «опускаться до сюжета», однако сюжет все-таки наличествует: Артритис доставляет царю послание с ответом на вопрос «есть ли Бог?». Бог, как вы понимаете, есть, но ему, театральному, недолго осталось...
«Бог» - спектакль странный, абсурдный, но никак не простая комедия, что и сам Гоша в интервью «Вестям Недели» охотно признал.
Играя «Бога»
- Бог умер, «Бог» закончился, до сюжета режиссер опустился весьма номинально... Как говорит один из персонажей – «с чем уйдет со спектакля зритель?»
- Я не знаю, можно ли это действо вообще назвать спектаклем, оно не совсем сюжетное, нетрадиционное, полное намеков на какие-то личные обстоятельства... Для меня этот спектакль - достаточно откровенный, я «что вижу, о том и пою». В моем возрасте все чаще задумываешься над тем, зачем живешь. И финал – он говорит сам за себя.
- «А теперь - оргия!» - восклицаете вы...
- А после оргии гончар на глазах у зрителей делает миску, нечто настоящее. Покой и воля.
- У меня осталось впечатление, что «Бог» – попытка сделать театру «харакирис в виде буквы «сигма»». Это спектакль о спектакле, дальше идти некуда...
- Вот режиссер идет, вам бы с ним поговорить. (Проходящий мимо Шамиров не без удовольствия показывает язык.) «Бог» - пародия на все, что может быть. Мы искали напрочь абсурдную пьесу. Второй акт вот нам сегодня не удался, сцена большая, спектакль-то сделан для маленькой площадки.
- После представления люди в фойе говорили: «Они извращенцы! Надо написать, что они все извращенцы!»
- Да ладно! Серьезно? Ну... так оно и есть. Если кто-то меня идеализировал, то зря. Я занимаюсь суицидом образа, навеянного кинематографическими ролями доблестных героев.
- Но вы ассоциируетесь не с «мужественным добром», а скорее со стебом, и «Бог» - очень в тему. Это притом, что вы в жизни довольно серьезный человек.
- Ну как... иногда вроде серьезный, иногда... Человека определяют его поступки. Бывает, что идешь по жизни нормально, а потом раз – и что-то такое... Я не живу с семьей, потусоваться люблю, выпить с друзьями и с врагами. Мне, хоть я и актер, очень тяжело быть на виду, я этому не обучался. Актер – странная профессия, нужно быть ребенком, а жить по-взрослому. Мне жить нужно, а я вижу свои фотографии в журналах... Вот об этой раздвоенности «Бог» и есть. Получился спектакль, который может жить. Пусть урод, вместо правой руки левая нога - зато люди его ценят.
Недостатки и достоинства – времени и свои
- «Бог» очень близок прозе Пелевина: с одной стороны - очень смешно, с другой – очень о Боге. Потому что, может быть, только так об этом и можно рассказывать.
- Да, все рядом... Знаете, я вчера приехал из Моздока. Не могу об этом говорить – там идет война настоящая, и там же юмор, и искренние слова, и ужасы... Мы в «Боге» опустились до сюжета, моему персонажу приходится во втором акте выбирать, совершать подвиг или нет. Я когда ехал в Моздок, ощущал то же самое: для меня, гражданского человека, это подвиг – а нужен ли он? А как переживают солдаты срочной службы, которых туда посылают... И ведь есть государство, которое это делает. Я против всяческих войн, а еще больше я против людей, которые всю эту кашу заварили. Бандит, что бы ни говорили, он и в Африке бандит.
- Вы не только актер, вы еще и шоумен, и музыкант, и бизнесмен...
- Да нет, какой я бизнесмен... Песни пою с группой АНАТОМИЯ ДУШИ, это правда.
- А главное для вас что?
- Театр, безусловно. У меня и диплом есть Школы-студии МХАТ, могу показать при случае.
- А правда, что когда вы поступали, звонили «сверху» и просили «этого картавого идиота Юрия Георгиевича Куценко ни за что не принимать»?
- Было. Может, я тогда и был идиотом. Я и сейчас не особенно... не чувствую я, что мне тридцать восемь лет. Мне двадцать четыре, не больше. Не по состоянию здоровья, а по менталитету. Я – дитя своего времени. Может, это мое достоинство? Помните анекдот – у мужика анурез, он приходит к врачу, врач дает ему лекарство, потом встречает мужика на центральной улице, за ним – шлейф вот этого самого. Врач говорит: я же вам сказал принимать лекарство! А мужик отвечает: я пообщался со своим психологом, он мне все объяснил, теперь это мое достоинство. Наверное, я смог сделать достоинствами какие-то недостатки – и времени, и свои.
- И вы стали актером вопреки всему...
- Да нет, я просто хотел чувствовать себя естественно в этой профессии. Как ребенок, знаете: хорошо тебе – ты здесь, плохо стало – ты встал и ушел. Мне кажется, так и надо действовать. Здесь нельзя перемудрить, потому что если уже промахнулся – очень тяжело признаваться себе, что это не твое.
«Я весь в разворотах»
- Для того, чтобы хорошо сыграть роль, вам обязательно проникаться персонажем, его внутренним миром?
- Нужно как-то к нему относиться, понимать, что ты делаешь. Мне иногда страшно бывает, нужно через себя перешагнуть... Но взять того же Артритиса из «Бога»: я знаю, что есть люди пострашнее, чем этот безобидный балбес. Главное - получать удовольствие от игры. Тебе же неприятно, когда ты едешь в троллейбусе, водитель которого ненавидит свою работу. Главное, что «Бог» - это нескучный спектакль. Я больше всего боюсь в театре скуки. Да, там есть фрагменты эпатажа, я вот матерился... сказал пару реплик таких... «Сны снились такие светлые, что даже не дрочил». Ужасная реплика, но я краснею, собираюсь с духом и ее произношу. Многие мои коллеги до такой реплики не опустятся, но... есть во всем этом какая-то правда. Я оправдываюсь регулярно перед собой за все это.
- С другой стороны, если бы не было таких реплик, цель спектакля не была бы достигнута.
- Да, хотя люди во мне и разочаровываются. Не нравится им моя идиотская искренность. Хотя, конечно, когда в тебе разочаровываются сто двадцать человек, это легче перенести, чем когда семьсот. Времена изменились: можно хорошо сыграть в плохом кино, но нельзя хорошо играть в плохом спектакле.
- «Антикиллером» вы в свое время прониклись?
- Да, первую картину вот недавно пересмотрел - прикольное, честное кино. И в Европе этот фильм приняли хорошо. Он, конечно, похож на восточные боевики. Может, в нем нет чего-то главного – но зато мало лишнего. Кстати, на студии MB Productions мы снимаем сейчас картину «Параграф 78» по рассказу Ивана Охлобыстина, получается такая фантастическая сага о спецназе будущего. Я играю человека по имени Гудвин. Мне вообще нравится военные фильмы.
- Вы в одном интервью сказали, что едете по накатанной колее и не сворачиваете.
- Я так говорил? Странно. Я, по-моему, весь в разворотах. Все время что-то делаю. Не разбираюсь, живу как живу. О смерти думаю.
- Зачем?
- Кто ж знает? Такой мир вокруг меня. Время какое-то... чем старше становишься, тем меньше все это нравится. Хочется в прошлое, в детство, но жизнь – она совсем другая.
- А в Бога, который в конце спектакля придет и всех спасет, вы верите?
- Мне хочется верить, что Бог все знает, все видит и все простит. Я не знаю, так ли это. Не знаю.. ай донт ноу.
